Русский музей
«Придет
пора…».
«И небо смотрит с грустью и тоской
На памятник у Русского музея…»
В 1895 году,
13 апреля, вскоре после кончины императора Александра III, его сын и наследник
престола - император Николай II - подписал Указ об учреждении в память о своем отце в столице Российской империи
Санкт-Петербурге музея русского изобразительного искусства. Три года спустя, 7
марта 1898 года, двери Михайловского дворца в Санкт-Петербурге открылись перед
первыми посетителями первого в России государственного музея национального
изобразительного искусства.
Идея
создания публичного общенационального Русского музея, в котором раздел
изобразительного искусства занимал бы достойное место,
возникла в просвещенных слоях российского общества задолго до императорского
Указа.
Победа в
войне с Наполеоном, ставшей для России Отечественной войной, вызвала, как это
обычно бывает, бурный подъем патриотических настроений, пробуждение серьезного
интереса к собственной истории, к самобытности национальной культуры, истокам и
путям ее развития. В журнале "Сын Отечества" появляются статьи Ф. Аделунга "Предложение об учреждении Русского
Национального музея" (1817), Б. Вихманна
"Российский Отечественный музей" (1821).
В 1824 году
В. И. Григорович, впоследствии конференц-секретарь
Академии художеств, составляет "Докладную записку о желательности
образования в Эрмитаже особого отделения произведений русских художников",
и уже в 1825 году там открывается галерея художественных произведений русской
школы, собранных из императорских и великокняжеских дворцов Москвы и
Петербурга.
XIX
век в России становится временем начала и чрезвычайно активного распространения
моды на коллекционирование произведений изобразительного искусства. Причем постепенно меняется "социальный портрет"
коллекционеров и коллекций: наряду с родовыми, аристократическими собраниями,
"оседавшими" в старинных усадьбах и переходившими из поколения в
поколение, появляются новые, стремительно составляющиеся (и иногда так же
стремительно распадающиеся) коллекции, собираемые людьми из самых разных слоев
общества, включая и интеллигенцию, и купечество, а порой и разночинные круги.
И если для многих это так и оставалось модным поветрием, то для единиц
серьезное собирательство становилось главным увлечением и делом их жизни.
В первой
половине XIX века преобладающее большинство коллекций формируется в столичном
Петербурге. Помимо Русской галереи в Эрмитаже и музея Академии художеств,
существовавшего еще с XVIII века и обеспечивавшего
прежде всего учебные цели, здесь стоит назвать коллекции А. Р. Томилова
(1779-1848), П. П. Свиньина (1787- 1839), Н. Д. Быкова (1812-1884), и,
особенно, - галерею Ф. И. Прянишникова (1793-1867).
Передача в 1867 году этой коллекции,
приобретенной казной, в Московский публичный музей, включавший в себя и
переданное в 1861 году петербургское собрание графа Н. П. Румянцева (1752-
1826), наглядно подтвердила тот факт, что с середины века центр собирательства
переместился в Москву, художественная жизнь которой была более живой и
демократичной. Среди многих здесь выделялись собрания бухгалтера дворцовой
конторы (и родоначальника семьи живописцев) Е. И. Маковского (1802-1886),
архитектора Е. Д. Тюрина (1792-1870); купца К. Т. Солдатенкова
(1818-1901), Д. П. Боткина (1829- 1889) и целый ряд других.
Именно в это
время среди коллекционеров особенно усиливается установка на "музейность" собрания - т. е. на его полноту и
открытость для публики. И если галерея - музей богатого винного откупщика В. А.
Кокорева (1817- 1889), для которой было построено
специальное здание, просуществовала совсем недолго, то коллекции потомственного
купца П. М. Третьякова (1832-1898), изначально по замыслу собирателя
предназначавшейся для самого широкого показа, суждено было стать городским, а
затем - и крупнейшим государственным музеем русского искусства.
Однако и к концу столетия ни Русская картинная галерея Эрмитажа, ни
музей Академии художеств, ни Московский Публичный Румянцевский
музей и Третьяковская галерея не обладали достаточно полными собраниями,
способными дать цельное представление о многовековой истории развития русского
искусства, включая и ее новейший этап - 60-80-е годы XIX века, период
становления и расцвета передвижничества.
Это
заставляло вновь и вновь возвращаться к вопросу о необходимости создания
государственного музея.
"Несомненно,
что крайне было бы желательно у нас в России устройство исключительно русской
публичной галереи картин <...> Сооружение нового музея необходимо для
истории нашего народного искусства", - говорилось в рапорте директора
Эрмитажа А. Васильчикова от 8 октября 1881 года.
"У нас
все еще до сих пор нет национального музея, а давно пора ему быть, - писал в
1882 году В. В. Стасов (1824-1906). - <...> И это не только потому, что
национальные музеи существуют (впрочем, не очень давно) в столицах всех главных
европейских наций <...> Нет, по гораздо более важной причине - по той,
что у нас и в самом деле своя собственная художественная школа народилась.
<...> как ни прекрасна,
как ни превосходна инициатива этих Прянишниковых, Третьяковых, Солдатенковых, не следует, чтоб все дело осталось на одних
только плечах этих благородных, великодушных добровольцев <...> Надо,
чтобы само государство создало сначала один, а потом несколько центров, куда бы
собирались произведения национального искусства, куда бы они шли
постоянной живой струей и могучим потоком и где бы их мог всегда
находить весь народ, как свое драгоценнейшее
достояние".
Историческое
своеобразие ситуации заключалось в том, что идея "подогревалась"
совпадением национально-патриотических устремлений как
демократической общественности, так и монарха, слывшего, по официально
культивируемой легенде, ценителем и покровителем национального искусства.
Одна из ее версий свидетельствует о том, что факт
приобретения Александром III картины И. Е. Репина "Николай Мирликийский избавляет от смерти трех невинно
осужденных" с 17-й выставки Товарищества передвижников в 1889 году связан
с зарождением высказанной тогда же мысли: "_основать всенародный музей, в
котором сосредотачивались бы все лучшие произведения русского искусства".
Как
бы то ни было, оставляя в стороне политическую подоплеку развернувшихся сразу
после этого дискуссий, можно сказать, что существовала объективная
необходимость создания в столице нового, государственного музея.
Он
должен был заполнить лакуну, образовавшуюся между частным, вкусовым и неизбежно
пристрастным собирательством - и столь же неизбежно пристрастными
"ведомственными музеями".
Издержки
первого направления проявились вскоре в затяжном кризисе управления
Третьяковской галереей, который был порожден тем, что ее владелец на склоне
дней своих, составляя завещание, вступил в противоречие с самим собой, пытаясь
соединить несоединимые побуждения: оставить после своей смерти коллекцию
неприкасаемой, неизменной - и превратить галерею в живой, развивающийся и растущий
музей.
Издержки
второго - в кастовой замкнутости и "учебно-вспомогательной"
направленности музея Академии художеств, по существу игнорировавшего как
интересы публики, так и возможности "внеакадемических"
путей развития искусства.
Избежать этих крайностей, одинаково активно работая и в сфере
исторической, и в сфере современного художественного процесса, могло, как
ожидалось, государственное вневедомственное учреждение, каким призван был стать
и впоследствии стал Русский музей императора Александра III, для которого тогда
так удачно нашлось подходящее здание - уникальный памятник архитектуры русского
классицизма первой трети XIX века - Михайловский дворец.
Источник: http://www.rusmuseum.ru/